В период с 3 по 13 октября Эквадор пережил один из самых бурных социальных протестов за последние десятилетия. Это были 11 дней неисчерпаемой агрессии и насилия. 264 часа, к которым никто оказался не готов. В эти дни стало ясно, почему в стране ежедневно регистрируется 42 жалобы на изнасилование или сексуальную агрессию в отношении женщин и детей.
Представители ООН и правозащитники собирают информацию о том, что происходило во время этих протестов, о насилии со стороны сотрудников правоохранительных органов. Но есть и другая сторона, во время беспорядков были и полицейские, преимущественно, женщины, столкнувшиеся с насилием со стороны протестующих, главным образом, индейцев.
Сержант Ампаро Сеговия, 16 лет службы.
«10 октября, в 17:00, мы были в полицейском участке в районе Пухили (провинция Котопакси), и более 2 000 коренных жителей пришли туда, вытащили нас, сказали, что мы убийцы, бросали в нас камни, палки, взяли нас в качестве трофеев и отвели на площадь Сукре. Они хотели сжечь нас, требовали бензин. Говорили, что хотят убить нас, отрезать нам головы, что мы должны заплатить за смерть братьев-аборигенов. Мы были у них в руках, в руках множества мужчин и женщин, которые толкали нас, связали нам руки ремнями, веревками, шарфами завязали глаза. Они плохо обращались с нами, поливали нас мочой. Нам с напарницей грозили, что нас изнасилуют, трогали грудь, интимные части тела. Я просила их не трогать меня, застегнуть рубашку, я предпочла бы, чтобы меня убили, а не изнасиловали.
Через два часа нас привезли в сообщество Мака Милипунго, и мы услышали: «приведи этих, мы заставим их страдать здесь». Они заявили, что изнасилуют меня и мою напарницу, так как мы были единственными женщинами среди 12 человек: восемь военных, три полицейских и один гражданский. Нас похитили и удерживали пять дней. Они не уважали нас как женщин, приносили баллончики со слезоточивым газом и говорили: «мы засунем тебе это в рот, ты увидишь, что с тобой произойдет».
Моя семья сильно переживала. Когда меня похитили, они сказали, что я умерла. Моя мама потеряла сознание. Я думала, что меня убьют. У меня есть дети, одному 15 и другому 12 лет. Я молила Бога о них, я не хотела умирать, потому что они нуждаются во мне.»
Сержант Жаклин Комина, 16 лет службы в полиции.
«В четверг, 10 октября, я была в участке в Пухили. Обычно наша работа – патрулирование по городу. Но в тот день мы находились в участке из-за протестов. В какой-то момент мы поняли, что окружены протестующими. Мы пытались выбраться, но нас задержали. Я не знаю, были ли это провокаторы, но это были индейцы. Мы проехали по улицам на центральную площадь (Сукре), там было около 2 000 протестующих. Когда мы приехали, нас попросили снять полицейскую форму, передать все телефоны, они рылись в карманах.
Некоторые из протестующих говорили, что нас собираются сжечь. Мы должны были умереть так же, как они умирали в Кито, кричали собравшиеся. Когда мы прибыли в сообщество Мака Милипунго, я услышала, как кто-то сказал, что нас собираются изнасиловать. Это было очень страшно. Нас били, когда нам завязали глаза, в том числе палкой. Мы пытались говорить с людьми, но они не слушали, хотя мы просили их не причинять нам вреда. Моя семья сильно пострадала от ситуации, которую я пережила. Моей дочери восемь лет, и она очень переживала все это.
Полицейская Мария Хосе Баке, пять лет службы.
Я состою в моторизированной группе. 12 октября мы выполняли приказ, заключавшийся в разблокировании проезда в нашем района Кальдерон (север Кито). Я отправилась на пункт сбора дорожной пошлины «Ойякото». Атмосфера там была агрессивной. Нас было 57 человек, из них три женщины. Протестующие напали на нас с палками и камнями. Моя напарница была ранена, и ей удалось уехать с сержантом, я осталась одна женщина в группе из 54 товарищей. Они (протестующие) заставили нас идти пешком от пункта сбора до стадиона Кальдерон.
На стадионе нас задержали, и, когда я сняла свою полицейскую форму, меня обыскали. У них не было индейской одежды. Нас держали с 11:30 до 21:00, когда нас освободили. Они заперли нас в раздевалке, там, под предлогом поиска мобильного телефона, меня вновь обыскивали. Я пыталась отстранить их руки, чтобы они не трогали мою грудь и ягодицы. Я сказала им, что ничего не прячу, даже в отчаянии сказала, что я беременна, думала, что они успокоятся, но нет. Они не могли договориться, сжечь ли нас или отвести в парк Арболито, в Дом культуры.
Моя мать видела все через Facebook, потому что протестующие все выкладывали в сеть, моя мать была разбита горем, увидев, что со мной и что я могу быть сожжена.
Капрал Йоханна Мина, 14 лет службы в полиции.
То, что произошло в приходе Кальдерон, было довольно болезненным. Я не только психологически пострадала, но моя семья, моя мама, мой сын, который живет в провинции Эсмеральдас, теперь каждый раз, когда я прихожу, говорит мне: «Мама, не уходи, я не хочу, чтобы тебя убили». Он так говорит, потому что 12 октября меня подвергли физическому, психологическому и устному насилию. Поскольку теперь все загружают в социальные сети, мой племянник увидел это и показал ему мою фотографию, на которой я была с окровавленным лицом и телом, потому что мне пробили голову. Это день, который я никогда не забуду.
Я была назначена в патруль на 0 км шоссе Панамерикана – Гуайльябамба – Кито, где были перекрыты пути. И мы должны были договориться о разблокировке, но это было невозможно, потому что протестующие на нас напали, бросали камни и самодельные бомбы. Это была война. Они говорили, что мы должны умереть, так же как и их товарищи, которые были мертвы. Меня повалили на землю и ударили камнем в голову, но я, истекая кровью, собралась с силами и встала.
Еще одна группа срывала с нас форму и обливала бензином. Они хотели нас сжечь. Затем один доктор помог нам, отвез нас в медицинский центр, оказал мне медицинскую помощь и переодел нас в медицинскую одежду, чтобы мы могли выйти.
