Большая часть латиноамериканских президентов, придя к власти, поспешила назначить на разные правительственные должности своих братьев, племянников, детей и жен. Так что случай Алексиса Умала, который стал источником головной боли для своего брата Ольянта, избранного, но еще не вступившего в должность президента Перу, не является в этой части света чем-то исключительным. Алексис Умала, не дожидаясь инаугурации высокопоставленного брата и не будучи облаченным никакими официальными полномочиями, отправился в Россию, как он позднее заявил, в качестве частного лица навестить родственников и друзей (брат будущего перуанского президента был женат на русской женщине и учился в Москве). Во время своей поездки младший Умала встречался с представителями правительства Дмитрия Медведева и предпринимателями, после чего в российской прессе появились официальные сообщения о визите полномочного представителя перуанского президента и о том, что между Россией и Перу будет подписан ряд договоров. Оппозиция расценила эту поездку как возможные коррупционные действия и потребовала объяснений. Группа перуанских парламентариев пошла еще дальше и не исключает, что в ходе визита были совершены преступления, связанные со злоупотреблением служебным положением будущим президентом.
И хотя младший Умала – предприниматель, не занимающийся большой политикой, в отличие от своих братьев и редко попадающий под прицел камер, перуанская пресса уже окрестила действия Алексиса как проявления hermanísimo. Это одно из определений, добавляющееся к похожим испаноязычным esposisíma, cuñadísimo или sobrinísimo, а на русском языке имеющее более емкое выражение семейственность. Поведение брата перуанского лидера – только лишнее доказательство связи власти и семьи, и не только в Латинской Америке, но и по другую сторону Атлантического океана, в таких странах как Испания или Италия, или арабских государствах, где семья находится на первом месте даже для политиков.
В Латинской Америке правители не способны провести четкую границу между руководством страной и чаяниями, отношениями и эмоциями обычного человека, считает Мария Кристина Окампо, профессор факультета политических наук колумбийского университета Javeriana. И причины этого глубже, чем простое желание облагодетельствовать многочисленных родственников. Прежде чем доверять посторонним, большинство латиноамериканских президентов предпочитают окружить себя знакомыми и родными людьми, которые в ряде случаев становятся их ближайшими помощниками. Но зачастую родственники президентов используют свое влияние для решения личных дел, которые не всегда имеют целью общественное благо.
Двое из ныне пребывающих у власти латиноамериканских президентов, Кристина Фернандес (Аргентина) и Рауль Кастро (Куба), считающиеся избранными и действительно пришедшие к власти под прикрытием видимости голосования, являются близкими родственниками своих предшественников на президентском посту. Фернандес была женой уже покойного президента Нестора Кирчнер, а у Рауля слишком известная фамилия на Кубе, чтобы не знать, что он брат Фиделя Кастро.
Желание не упустить из рук власть любой ценой в Латинской Америке связано с тем, что часто к власти приходит представитель партии противоположного толка, и тогда бывшему народному избраннику приходится нести ответ за свои прошлые ошибки и злоупотребления, иногда вымышленные, но чаще вполне реальные. Чтобы не допустить этого, латиноамериканские лидеры используют многочисленную родню. Одна из претенденток на пост президента Гватемалы Сандра Торрес развелась в апреле со своим мужем, действующим президентом Альваро Колом, чтобы выдвинуть свою кандидатуру на президентских выборах этого года. Конституция этой центрально-американской страны запрещает близким родственникам действующего президента, включая жену, баллотироваться на пост главы государства.
В Парагвае, хотя был принят закон против семейственности и родственных связей между государственными служащими, президент Фернандо Луго не колебался ни минуты, назначая, по меньшей мере, десяток своих племянников в разные государственные учреждения.
В Аргентине трое президентов до Кристины Фернандес – Нестор Кирчнер (2003-2007), Фернандо де ла Руа (1999-2001) и Карлос Менем (1989-1999) – имели братьев или иных близких родственников в своих администрациях или на ведущих постах в ключевых министерствах. До сих пор Алисия Кирчнер, сестра покойного президента Аргентины и золовка нынешнего лидера страны, занимает пост министра общественного развития.
Менем, сириец по происхождению, плотно окружил себя родственниками за десять лет пребывания у власти в Аргентине, а двое из них, Эмир и Амира Йома, имели проблемы с правосудием из-за злоупотребления родственными связями.
В Доминиканской Республике, президент Иполито Мехиа (2000-2004) назначил своего шурина Серхио Грульон во главе могущественного министерства внутренних дел, а его сестра стала руководителем Национального совета по делам детей.
В Мексике законодательный комитет установил в 2006 году, что Марта Саагун, жена бывшего президента Висенте Фокс, злоупотребила положением своего мужа и способствовала заключению государством многомиллионных контрактов с их общими детьми, но до суда дело не дошло.
В Уругвае Хорхе Васкес был советником администрации президента во время пребывания у власти своего брата Табаре Васкес (2005-2010), а в настоящее время он - заместитель министра внутренних дел в правительстве Хосе Мухика.
Братья венесуэльского президента Уго Чавес, Адам и Аргенис, получили государственные должности: в настоящее время, Адам Чавес – губернатор провинции Баринас, а Аргенис – заместитель министра энергетики.
Родриго Ариас во время двух сроков правления на Коста-Рике бывшего президента Оскара Ариас (1986-1990 и 2006-2011) занимал пост министра внутренних дел.
История Никарагуа, с первого дня объявления независимости страны в 1821 году, сопровождалась непрерывной семейственностью, которая достигла кульминации во время пребывания у власти в якобы демократической Республике династии Сомоса, управлявшей Никарагуа с 1937 по 1979 год. Однако и после свержения диктатуры мало что изменилось, только теперь семейственность процветает в правительствах революционеров-сандинистов. Президент Даниель Ортега фактически делит власть со своей женой Росарио Мурильо, которая выполняет функции министра внутренних дел, а их дети – ближайшие советники или управляют государственными теле и радиоканалами.
Бывают случаи, когда некогда любимые родственники высокопоставленных братьев превращаются в их худший ночной кошмар. Так случилось с Педро Кольор де Мело, публичные заявления которого привели к отставке Фернандо Кольор де Мело, бывшего президентом Бразилии (1990-1992). Похожее развитие событий наблюдается и в Эквадоре, где Фабрисио Корреа, оставшись без государственных контрактов, расторгнутых с его предприятиями, стал первым критиком своего младшего брата, президента Рафаэля Корреа.
Ярчайшее проявление семейственности на Кубе – Рауль Кастро, действующий президент Острова, которому его легендарный брат Фидель передал власть сначала временно, в 2006 году, во время своей болезни, а потом и постоянно – в 2008 году, когда Рауля в качестве президента утвердило Национальное собрание. До этого младший брат лидера кубинской революции занимал пост министра обороны и был во главе Вооруженных сил в течение 49 лет.
В Колумбии, по словам профессора Марии Кристины Окампо, семейственность запрещена законом, но это социальное зло существует, дети и внуки правителей пытаются извлечь пользу из талантов и достоинств своих высокопоставленных родственников, иногда и не без пользы для страны, как это произошло в семьях Пастрана и Сантос. Бывший президент Андрес Пастрана (1998-2002) вырос в семье другого президента, Микаэля Пастрана (1970-1974). Нынешний колумбийский президент Хуан Мануэль Сантос происходит из известной семьи политиков: его двоюродный дед Эдуардо Сантос был президентом страны (1938-1942), отец курировал государственные СМИ, а двоюродный брат Франсиско Кальдерон занимал пост вице-президента при президенте Альваро Урибе, когда сам Сантос был министром обороны.
Окампо пояснила, что страны Латинской Америки по своему политическому устройству относятся к предсовременным, архаичным государствам. Независимые революции здесь происходили внезапно, поэтому отсутствовала естественная эволюция общественного и политического развития от человека-правителя, вице-короля или монарха, до истинно народного суверенитета. И большинство латиноамериканских лидеров, даже обучавшихся в лучших учебных заведениях США и Европы, все еще предпочитают рассматривать свою избранную должность как нечто, передающееся по наследству.
